Каково удовольствие видеть угрюмое лицо Джо, покорно прибывшего для получения своего наказания! Отныне и впредь неповадно будет ездить пьяным по ночам в лес, думает Эйв, а муниципальная копилка пополнится щедрыми пятьюдесятью долларами. Ух, теперь заживём! Именно это Эйв пересказывает по телефону, битый час отлынивая от работы и притворяясь сосредоточенным. Немыслимая концентрация кофеина в его стакане делает своё дело. Вообще-то, начал он за здравие, но вместо Айка на том конце трубки возникла одна из двух его официанток — Наоми или Джая? По голосу так и не различишь, но, кажется, он случайно пообещал одной из них свидание. Мир захватят женщины, и никто этого даже не заметит. Гилберт решил, что попросит Айка об услуге вечером. Всё равно все дороги ведут в бар.

В общем, всю среду он потратил впустую, в основном разбираясь с насущными задачами. Пришлось, правда, выехать на беседу к одной пожилой леди, которая, как она утверждала по телефону, вспомнила что-то о своём брате, погибшем в результате катастрофы в лаборатории. Эйв, разумеется, сорвался к ней прямо посреди обеда: на его счету было семь или восемь подвешенных дел, касающихся Мейер-Кан, и ещё какое-то количество у его коллег, и малейшие зацепки в направлении корпорации — это всегда хорошо. Ни Гилберт, ни Уотсон, ни Бартон, ни даже слегка тормозной Горски (Чак терпеть не мог свою фамилию, поэтому здесь и далее — просто Чак) не питали иллюзий по поводу расследования этих дел, зная заведомо, что те рано или поздно будут закрыты за истечением срока давности. Просто они обязаны были в приоритетном порядке отрабатывать всё, что касалось корпорации.

Миссис Тайсон не сообщила ничего, на первый взгляд, важного, но Эйв послушно всё записал, зарегистрировал и передал шефу, неофициально освобождённый от дальнейшего изучения показаний свидетеля. Всё, что касается корпорации — на совести шерифа и самой корпорации. Эйва это вполне устраивает.

На неделе он получает результаты химико-биологического анализа экипировки Кевина и долго чешет затылок в попытке расшифровать заключение эксперта. В конце концов он просто вламывается в лабораторию и требует пояснить, как так может быть, чтобы экспертиза выявила некое вещество, но не смогла ни дать ему названия, ни объяснить природу. Химики лишь пожали плечами и предложили Гилберту самому свериться с таблицей Менделеева. В ответ Гилберт сделал заумно-оскорблённое лицо, притворяясь, что понял, о чём речь, и вернулся на своё рабочее место ни с чем. Пришлось погуглить, что это за таблица такая сраная.

Ещё несколько раз он звонил сестре Джо, ненавязчиво пытаясь её расколоть или подловить на чём-нибудь, но изо дня в день она, словно заведённая, твердила одно и то же: с отцом она никогда не была близка, с Джо тоже, где отец — понятия не имеет, но слышала, что у него есть подружка в Лексингтоне. О его делах в лаборатории ничего не знает, предлагает обратиться в отдел по работе с муниципальными органами или что-то такое. Эйва скоро начнёт натурально выворачивать от этого бессердечного тона. Доколе ему биться о глухую стену, доколе?!

И всё же к началу следующей недели она сдаётся. Эйв едва не валится с собственной постели, когда наутро воскресенья получает от дежурного сообщение, что Джоанна Флетчер ответила согласием на запрос о проведении беседы с детективом. В запросе не была указана фамилия «представителя правоохранительных органов Ок-Риджа», но не нужно быть гением, чтобы догадаться, с кем именно придётся иметь дело.

В участок она приходит при всём параде, с бейджиком персонала административного отдела, словно нарочито забытом на лацкане пиджака. Буквально всем своим видом Джоанна давала понять, что её оторвали от Не-Ебаться-Сраться-Важных-Научных-Исследований. Эйв встретил её убийственно спокойным взглядом, напоминая себе, что он беспристрастный коп и чуйке нужно доверять во вторую очередь после расследования фактических данных.

— Спасибо, что пришли. Пройдём в мой кабинет.

— Надеюсь, это не займёт много времени.

Эйв внимательно наблюдал за реакцией Джоанны при виде его наспех прибранного «кабинета» и, когда отметил лишь едва дёрнувшуюся в изгибе бровь, с разочарованием понял, что чувство юмора этой девушке чуждо.

— Я подумал, что стоит закрепить ваши показания официально. — Он поднимает компактный диктофон на уровень глаз и спрашивает: — Вы не против?

Джоанна совершает движение головой, намекая, что неплохо бы приступить к делу побыстрее. Эйв включает запись.

— Vale. Кевин Арчер — ваш родной отец, верно?

Девушка кивает, и Эйв продолжает:

— Когда вы видели его в последний раз?

— Осенью двадцать третьего. Возможно, в октябре. Я не помню.

— Вы замечали что-нибудь необычное в его поведении?

— Нет.

— С кем он общался за неделю-две до своего исчезновения?

— Эйвери, я могу называть вас так? — «Не можешь, но кого это ебёт?» — Как я уже неоднократно говорила, я не помню, когда именно он исчез, мы практически не поддерживали контакт, и я не его секретарша, чтобы вести учёт его встреч и звонков.

— Вам известно, с кем он общался больше всего?

— С сыном и со своей подружкой в Лексингтоне.

— Под сыном вы имеете в виду Джозефа Арчера?

— Да.

— А под подружкой..?

— Я не помню её имени.

— Что даёт вам основание полагать, что Кевин состоял или состоит с ней в романтических отношениях?

— Он регулярно слал из Лексингтона письма, в которых только о ней и говорил.

Эйв едва сдерживается, чтобы не подскочить на месте. Глаза так и загораются предчувствием зацепки. Где ж ты раньше была?!

— Вы сохранили эти письма?

— Да, лежат где-то на антресолях.

— Вы готовы предоставить их для приобщения к делу Кевина?

— Нет, не готова.

Ну, не могло же это быть так просто. Эйв начинает закипать. Надо будет при случае спросить у Джо, точно ли они кровные родственники. Как двое детей от одних и тех же родителей могут быть настолько разными? Просто небо и земля. Эйв почти физически ощущает, как покрывается толстенной коркой льда от взгляда напротив. Вся красота Джоанны гибнет под слоем презрения в её глазах.

— Очень интересно. И почему?

— Это риторический вопрос?

— Нет, Джоанна. Отвечайте.

— Эти письма — фактически последнее, что я получила от своего отца, и при всём уважении к вашей работе я предпочту оставить их себе.

— Вы понимаете, что я могу классифицировать — и классифицирую — ваш отказ как препятствование следствию?

— Вы не получите ни одного письма, пока я не увижу ордер, Эйвери. А до тех пор перестаньте тратить моё время.

— Я учту ваши пожелания. Следующий вопрос...

Ещё примерно полчаса они проводят за довольно душным разговором, в ходе которого едва ли удаётся выяснить что-нибудь новое помимо наличия писем из Лексингтона, и после третьего, весьма выразительного взгляда Уотсон Гилберту ничего не остаётся, кроме как отпустить Джоанну восвояси, взяв с неё пространное обещание поискать дома письма и по возможности прислать копии почтой. Буравя взглядом её надменно удаляющуюся спину, Эйв готов был поставить свой месячный заработок на то, что ни хрена она не пришлёт и ни на один звонок больше не ответит. И самое поганое во всём этом то, что в какой-то момент Джоанна начала ссылаться на пятую поправку к Конституции, что дало детективу все основания подозревать, что кто-то её очень хорошо инструктировал. Её ответы повторяли друг друга слово в слово в то время, как Эйв намеренно старался каждый день задавать ей немного разные вопросы, одинаковые по сути. Она слишком старается сыграть роль идеальной, ничего не знающей жертвы, и это вызывает только больше подозрений.

Впрочем, ни Уотсон, ни шериф не разделяли его мнения, закатывая глаза каждый раз, когда в офисе звучали фамилии Арчер или Флетчер. Эйву начинало казаться, что у него возникла лёгкая форма помешательства на этом деле, поэтому он с огромным удовольствием ухватился за проскочившее в разговоре имя Моралеса.

— Уотсон! Уотсон! Сидни, чёрт тебя дери!

Уотсон оборачивается с таким выражением лица, будто ей на него наступили. Эйв вскакивает из-за стола, едва не сшибив с него какое-то растение (оно всегда здесь было?..) и подлетает к столу коллеги.

— У меня появилась идея. Насчёт Моралеса. Ты же хотела поиграть в закупщика, помнишь?

— О господи, Эйв, ты начинаешь меня пугать. Что на этот раз?

— Слушай. Это будет просто, как дважды два. Назначаем ему встречу, я могу обеспечить надёжного связного; через подставное лицо договариваемся о покупке партии вещиц с зоны — ну, что они там обычно просят? Канцелярию? Посуду? Одежду? По сути, по-моему, характер вещи вообще не имеет значения. Так вот, обработаем его как следует, настроим на нужный уровень доверия — это будет легко, Моралес тупой, как пробка, — поедем на контрольную закупку, и бам! — он у нас в кармане. Что скажешь? Круто, да? Сидни?

Она смотрит на него долго и тяжело. И, кажется, с долей любопытства.

— Скажи, ты что-то употребляешь? Чтобы стоять на ногах... Перешёл с кофеина на вещи потяжелее?

— Да брось. Есть идеи получше?

Уотсон шлёт его нахуй, и Эйв уверен, что на этом весь его план, надёжный, как швейцарские, блядь, часы, рухнул. Он открыто демонстрирует максимальное разочарование в правоохранительной системе вплоть до тех пор, пока Уотсон не ловит его на обеде и не соглашается съездить вечером к связному.

— Только потому, что Монтгомери забрал моё дежурство и я не хочу сегодня домой. У жены в гостях родственнички из Оклахомы, я просто не выдерживаю этого цирка...

Излишне воодушевлённо хлопнув коллегу по плечу, Эйв с чистой совестью переключает внимание на дела более мелкие и насущные, чем дело Арчера или миссия по поимке Моралеса, и фоном раздумывает, а не сократить ли ему, в действительности, количество употребляемого кофеина. Сегодня утром ему показалось, что в зеркале отражается кто-то другой — кто-то, лишь отдалённо напоминающий былого Эйвери, его дух, слабый отголосок. Когда он в последний раз думал о чём-нибудь, кроме работы? В субботу вечером, клюя носом за просмотром матча между Манчестером и... а против кого они играли?

Ему такое несвойственно.

За перекладыванием бумажек из одной папки в другую время летит незаметно. Часы бьют шесть, и Эйв поднимает голову, выискивая взглядом Уотсон, и с удивлением не обнаруживает её в офисе. Чак, Мартина, Оуэн — все на месте, кроме патрульных, даже шеф лениво перемешивает кофе на кухне, наверняка намереваясь задержаться допоздна, но — ни следа Сидни. Эйв поднимается с места и оглядывается по сторонам. Эта вредина никогда не была замечена за прогуливанием, а если бы у неё что-то случилось, он бы знал, он ведь жопы не поднимал со стула целый день. Бросив взгляд на стол коллеги, Эйв на мгновение думает, что ошибся: столешница была пуста, не считая компьютера. Даже именная табличка пропала. Озадаченный и сбитый с толку, Гилберт переводит взгляд с одного полицейского на другого, надеясь увидеть в чужих глазах отражение своего немого вопроса, но все ведут себя, как обычно. Какого хрена?..

— Гайз. Эй. Народ.

Он щёлкает пальцами, привлекая всеобщее внимание.

— А где Уотсон?

Повисает непродолжительная пауза.

— Что?

— Уотсон. Она же днём тут была. Когда она ушла?

— Какая Уотсон?

— Очень смешно, Чак.

— Ты о чём?

— Эйв, всё нормально?

— Что? Это я у вас должен спрашивать, вы совсем ёбнулись?

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Твою мать, кто-нибудь мне скажет, где ёбаная Сидни Уотсон?!

— Какая Сидни, Эйв? У тебя глюки, что ли? Совсем спился?

Дверь на кухню приоткрывается, и из образовавшейся щели показывается любопытный, чуть блестящий от кожного жира, длинный нос шерифа:

— Что за шум, а драки нет?

— Роб, ради всего святого, ну хоть ты в курсе, куда подевалась твоя сотрудница, на хрен, месяца?

— Ты о ком? О Мартине? Мартина, ты здесь?

Эйв на мгновение впадает в ступор. Какая-то часть вселенского великого знания явно ускользает либо от него, либо от всех присутствующих.

— Я о Сидни, блядь. О Сидни Уотсон, чёрт вас дери, вы, больные животные, вам заняться нечем, кроме как меня разыгрывать? Роб, Сидни отпросилась или что? У нас с ней есть сверхурочная работа.

— При мне тут никогда никто не работал под таким именем. Гилберт, возьми завтра выходной. Я устал от твоих выкрутасов.

Роберт закрывает дверь на кухню. Все вокруг возвращаются к работе в неловком молчании. Эйв медленно бредёт к столу, но на полпути останавливается у рабочего места Уотсон и несмело протягивает руку, чтобы провести пальцами по столешнице.

На пальцах остаётся пыль.

***

Во вторник он и впрямь берёт выходной, бессовестно воспользовавшись устным разрешением шефа. Ну а что? Эйвери по природе своей не трудоголик. Ему и впрямь не помешало бы выспаться, позавтракать яичницей по-английски, прогуляться до магазина за всякой бытовой ерундой, навестить мать и завершить день бездуховным просмотром «Полицейской академии» как минимум по шестому кругу за последние десять лет.

Айк отзванивается второй раз за неделю, докладывая, что слышал от знакомого курьера, что тот напал на золотую жилу: какой-то затворник принялся чуть ли не каждый день заказывать жрачку на дом. В разговоре сам собой проскочил адрес, и Эйву даже не пришлось долго думать, чтобы понять, кто так развлекается. Возможно, Джо что-то задумал и сутки напролёт проводит за разработкой очередного коварного плана по проникновению на зону. Или решил прислушаться к словам детектива и нашёл какое-то постоянное занятие. Впрочем, слабо верится. Да и одно другому не противоречит.

Но пока он там, Эйв может быть спокоен: никто не станет ковырять ему мозг ложечкой в ближайшее время. Господи, спасибо. Ещё один день он проводит за беспорядочной работой, стараясь игнорировать кричащее отсутствие Уотсон в пространстве и напряжённые взгляды коллег. Гилберт пытался набрать её номер пару раз, но натыкался только на «Набранный вами номер не существует». От мысли об этом волосы на затылке вставали дыбом, и Эйву проще было не думать о Сидни вообще. Часть его наивной души была уверена, что его до сих пор разыгрывают и шутка в какой-то момент пересекла черту разумного.

Это был последний день перед тем, как всё стало ещё хуже.

Утро среды буквально начинается с чёртова Арчера. Гилберт даже не успевает стянуть с плеч куртку, как вдруг на личном мобильном раздаётся звонок, и сонный, но взволнованный голос Айка докладывает:

— Видел твоего Арчера. Тебе это не понравится.

Детектив весь подбирается и машинально нащупывает в кармане ключи от машины. Чак протискивается мимо, жалуясь на чьи-то широкие плечи.

— Говори.

— По нему как бульдозером проехались. Сам, наверное, уже догадываешься, чьих рук дело.

— Где ты его видел?

— Сел в такси около своего дома и поехал куда-то на юг.

— У него был с собой рюкзак?

— Не знаю. Не обратил внимания. Думаешь, полезет на зону?

— Сейчас узнаю.

Айк усмехается. С той стороны трубки доносится звон ключей: кажется, бар сегодня открывается спозаранку.

— Ты рано сегодня.

— Да я что-то подумал... Тебе никогда не казалось, что у меня потолок слишком светлый?

— Ну, то, что у тебя крыша протекает — это давно известный факт, но к потолку у меня претензий нет.

— Хочу покрасить в чёрный. Вообще хочу побольше чёрного. Смекаешь?

— Наверное.

После короткой, но вполне комфортной паузы Эйв добавляет:

— Спасибо, чумба.

И Айк желает ему удачи.

Бетел-Вэлли встречает Эйва по-утреннему свежим, чуть влажным ветром, врывающимся в салон из-за приоткрытого окна. Вдоль узкой двухполосной дороги тянутся ярко освещённые рассветными лучами тонкие розовые деревья. Эйв так редко ездит по этой дороге, что легко забывает, как здесь красиво в летний сезон. Вокруг куча водоёмов и болот, и если остановиться на мгновение, спуститься по дикому бережку и вдохнуть насыщенный травами воздух полной грудью, понимаешь, в чём прелесть жизни в американской глубинке. Иногда Эйвери не хватает этого умиротворения. И он ненавидит себя за эту мысль, но в такие моменты он понимает, что именно всегда так влекло отца на охоту.

При свете дня найти нужную дорогу оказывается куда проще, чем в ту ночь с Арчером: дорожный указатель с названием Мейер-Кан виднеется издалека, и Эйв сворачивает, значительно сбавляя скорость. Здесь главное — остановиться достаточно далеко, чтобы охрана не заметила автомобиль с наблюдательного поста. Сердце пропускает удар, когда в поле зрения возникает знакомый пустырь со следами шин на земле.

Съехав с асфальтированной проезжей части, Гилберт лихо паркует автомобиль на каких-то ухабах, не заботясь о сохранности бампера. Сейчас основную роль играет скорость. Эйв надеется перехватить Джо до того, как тот всё же перемахнёт через забор и натворит глупостей, которые потом практически невозможно будет разрешить силами полиции. Возможно, сестричка ему чем-нибудь и подсобит, но Эйв ей не доверял. Не похоже, чтобы ей вообще было дело до своей семейки. Знакомый мотив, да?

Он глушит мотор и на минуту замирает, не способный оторвать ладони от руля. Костяшки пальцев белеют от напряжения. А что, если пацан уже на территории корпуса? Эйв дал ему приличную фору прежде, чем поехал следом. Он может просто пойти напролом: предъявить жетон на пропускном пункте и потребовать пропустить представителя правоохранительных органов для пресечения правонарушения. Но это означало бы глубокую жопу вселенских масштабов для Джо. На его поиски стянулись бы все силы охраны территории. Корпораты терпеть не могут, когда особо любопытные суют нос не в своё дело, это Гилберт уже понял. Но и бросить Арчера одного на растерзание волкам Эйв бы не смог. Ему становилось противно от этой мысли, но чем дальше, тем яснее он осознаёт, что в очередной попытке Джо прорваться в лабораторию есть и его доля вины: возможно, не надави он на него слишком сильно неделю назад и пойди навстречу в совместном расследовании дела Кевина, Эйв бы не спровоцировал его на активные действия в одиночку. Эйв, конечно, тёртый калач, но даже ему будет паршиво, если мальчишка сегодня пострадает.

Оставался один вариант: рискнуть пробраться на территорию через ту яму и поискать Арчера самостоятельно. Стоило признаться ещё на берегу: план был откровенно херовый. Более шаткого плана Эйв вспомнить не может, если не брать в расчёт тот странный кратковременный брак с Катриной в Нэшвилле. Ему было чуть больше, чем Джо сейчас, и он был до смешного наивным.

Мотнув головой, Эйв решительно вылезает наружу и скрывается среди густых ветвей, надёжно прячущих его от любопытных глаз. Впереди виднеются разнородные низкие здания лаборатории, не отличающиеся особыми архитектурными изысками. При свете дня перепрыгивать через кривые коряги, торчащие корни и острые камни оказывается намного легче, и вскоре детектив упирается в злосчастный забор. Он идёт сначала в одну сторону, затем, подумав, разворачивается и спустя метров двести наконец останавливается на том же самом месте, где в прошлый раз успел остановить Арчера. Очевидно, на этот раз задачка предстоит посложнее.

За забором такая тишина, что Эйв невольно подумывает о каких-то космических технологиях заглушения звука, но все мысли улетучиваются из головы, стоит только спрыгнуть в яму и выкарабкаться на противоположной стороне. Пейзаж особо не меняется, и Гилберт осматривается столь активно, что в шее что-то хрустит. Ему всё кажется, что в любую секунду со всех сторон выпрыгнут охранники, и плакала его миссия по вызволению сирых и убогих из собственного дерьма. Кроме Арчера, у него нет ни единого оправдания тому, что он тут делает и почему не прошёл через КПП, как все нормальные люди. Эйв не уверен, что не сдаст мальчишку с потрохами в случае неудачи.

Впрочем, сильно долго его искать и не приходится. Джо стоит неподвижно совсем рядом, словно сурок посреди поля, и, кажется, напряжённо прислушивается. Затем он вдруг начинает пятиться, и Эйву ничего не остаётся, кроме как встать на траектории движения, задержать дыхание и дождаться, когда парень приблизится вплотную.

Резко схватив Арчера за плечи, он склоняется у него над ухом и выдыхает:

— Бу.

Бедолага ожидаемо отскакивает, наверняка словив микроинфаркт, а Гилберту даже не жаль. Губы сами собой растягиваются в довольной ухмылке. Поймал. Хотя, наверное, это всё адреналин. Нервы ни к чёрту.

— Я думал, мы договорились без глупостей, кид.

Он закладывает большие пальцы за ремень. Не человек, а сущее наказание. Детектив уже заранее предвкушает, как уже к обеду бросит этого идиота в обещанный изолятор, как вдруг всё вокруг словно гаснет, тускнеет, и остаётся только лицо Джо.

Эйв в один широкий шаг оказывается совсем близко и рывком поворачивает его к себе, удерживая за челюсть. Взгляду предстаёт опухшая, глубоко рассечённая губа и наливающийся алым ушиб на щеке. Сердце пропускает удар.

— Ёбаный Моралес.

Отредактировано Ave Gilbert (2021-03-18 15:49:47)

Подпись автора

— Тебе не нужен маячок, Арчер, ты сам как маячок, — бурчит Эйв.

Он убирает руку с чужого лица и отступает на приемлемое расстояние. Этот парень неисправим. Всё бесполезно. Нельзя вложить в чью-то голову знание, если обладатель головы отторгает его. Придётся разбираться с Моралесом самостоятельно — если не по закону, то за его чертой. Эйв-то отделается строгим выговором, максимум понижением до патрульного офицера, а вот Анхель ещё пару недель точно будет прихрамывать, если Эйв вообще будет в настроении не делать из него инвалида. В этом городе нет и не будет никаких банд, держащих под контролем целые районы и эксплуатирующих слабовольных граждан. Ок-Ридж не настолько велик, чтобы заниматься попустительством в обмен на... что? Моралес не приносит городу никакой пользы, а только доставляет проблем. Часики тикают, парню пора за решётку.

— Давай-ка ты не будешь упрямиться, приятель, и пройдёшь со мной без сопротивления. В участок мы вернёмся только вместе. Я не горю желанием гоняться за тобой по всей корпорации. Хотя, слушай, может, мне стоит доложить о незаконном проникновении на частную собственность? — Он достаёт из кармана телефон и делает вид, что ищет номер телефона приёмной Мейер-Кан. — Пусть сюда слетится вся охрана, я передам им тебя на блюдечке и, может, даже заработаю премию, потому что, честно, меня заебало твоё абсолютно наплевательское...

Гилберт прослеживает за взглядом Джо и прерывается на полуслове. Это уже не в первый раз, когда вокруг него происходит сложно объяснимая дичь. Эйва не покидает ощущение, что он медленно едет крышей, и, как бы ни хотелось, он не смог бы свалить все эти чудеса на присутствие рядом Арчера, который сам по себе напоминал ошибку природы. Эйв и раньше замечал подобную ерунду, но каждый раз удавалось найти происходящему подходящее оправдание. На столе появился цветок? Наверное, настольный дендрарий Мартины потребовал оккупации соседних территорий. Копы пропадают без вести, как и не было? Эйв всё ещё думает, что Сидни взяла срочный отпуск или уволилась. С ним такого не может быть. С кем угодно — только не с ним. Он же коп, он должен оставаться адекватным.

— Ты, блин, издеваешься.

Задрав голову, он пялится на высоченный бетонный забор с колючей проволокой наверху и понимает, что таким макаром они нескоро вернутся за пределы огороженной территории. Для верности Эйв делает несколько осторожных шагов вдоль забора, надеясь, что, может, они просто потеряли яму из виду за высокой порослью сорняка, но — ничего. Детектив даже прыгает несколько раз, пытаясь пробить землю.

Он поднимает на уровень глаз телефон, который зачем-то до сих пор сжимал в руке, и качает головой: уровень сигнала остаётся где-то на нуле, перечёркнутый крестиком.

— Кайф. Значит, идём сразу на выход, — безапелляционно заявляет Гилберт, надеясь, что по этой «карте» они тихо-мирно доберутся до «Шеви» и уедут прежде, чем их заметят. — Дай сюда.

Глаза ломаются о чужие каракули, и Эйв даже не удивляется полному отсутствию у Моралеса таланта к рисованию. Что с него взять, если у него даже со словесным выражением своих мыслей явные проблемы. Однако спустя пару минут тщательного изучения его художеств Эйв приходит к неутешительному выводу, что пробраться к выходу можно будет только через один из корпусов насквозь, иначе они рискуют попасться под камеры видеонаблюдения или в поле зрения патрулирующей охраны. Гилберту это не нравится. Совсем, совсем не нравится. Но других вариантов он не видит, а долго крутиться на открытом пространстве они не могут, как и самостоятельно исследовать локацию. В этом трудно признаться, но в данном конкретном случае придётся довериться Моралесу.

— Ладно, пацан. Хочешь поиграть в Дору-следопыта — валяй, но от меня ни на шаг. — Он срывает со шлёвки джинс наручники и ловко приковывает запястье Арчера к собственному. Похоже, они в принципе не способны общаться без некоторого ограничения свободы собеседника, и Эйва это устраивает до тех пор, пока он держит ситуацию под контролем. — Двигаемся строго по этому маршруту. Без остановок на перекур и «просто посмотреть», мне реально плевать, что ты тут надеялся найти. Это, между прочим, кража. Если нас поймают, я сдам тебя с потрохами, сам будешь расхлёбывать. Ну, или твоя сестричка. Как ей такое понравится, а?

Поняв, что сболтнул лишнего, Эйв затыкается и по-джентльменски выставляет ладонь перед собой:

— После вас.

Отредактировано Ave Gilbert (2021-03-18 15:44:13)

Подпись автора

— Я уже понял, от тебя можно всего ожидать. Так что у тебя там в рюкзаке?

Гилберт совсем не прочь опрокинуть в себя пару глотков чего-нибудь бодрящего, а ещё лучше — спиртосодержащего. И ему совершенно безразлично, что вот такие его желание по утрам явно свидетельствуют о прогрессирующем алкоголизме.

Он уже хотел было возразить, а руки зачесались приложить несговорчивого мальчишку лицом о ближайшее дерево, как вдруг голову простреливает мыслью: а идея-то здравая. Можно подвести их импровизированную прогулку по местам не столь разрешённым под сделку со следствием (разумеется, исключительно неформально и для успокоения совести Эйвери, о которой до сих пор слагали лишь легенды) и использовать Арчера для поимки Моралеса. Скупка краденого сама по себе не является преступлением, но можно заставить Джо что-нибудь и купить, и тогда этот потный мексиканец окажется буквально в полушаге от тюрьмы.

— Не умничай, зайцестрел доморощенный... Сам разберусь, что с тобой делать. Вперёд шагай! И смотри под ноги.

Об активной жестикуляции пацана Эйв как-то не подумал, но сдавать назад было поздно. Так что он стоит, как дурак, с поднятой рукой, и без конца повторяет про себя один и тот же вопрос: за что мне всё это, за что мне всё это, за что мне всё это?..

Впрочем, лучше так, чем следить краем глаза за каждым его движением и ловить от очередного выпада в сторону всего нового и неизведанного. Что-то подсказывало Эйву, что Джо — парень из категории персонажей фильмов ужасов. Тех, что, заслышав подозрительный звук в жутком тёмном доме, идут на него прямиком во тьму сырого, промозглого подвала. И у них вечно перегорает фонарик в самый неподходящий момент. Гилберту не хотелось бы ни оказаться рядом с ним в этот самый момент, ни вытаскивать его задницу из любого возможного пиздеца. А здесь, в лаборатории, может случиться что угодно, учитывая, что они понятия не имеют, какие предметы или организмы здесь изучаются и насколько это безопасно.

Но пока что Джо просто картинно спотыкается. Вовремя сместив центр тяжести, Эйв удерживает балбеса на двоих своих, поморщившись от боли, когда металл обдирает тонкую кожу на запястье.

— Сказал же: смотри, блядь, под ноги, Джо.

Тот с любопытством принимается ковырять носком асфальт. Стараясь абстрагироваться от бесконечного пиздежа на высоких частотах, Эйв садится на корточки и, достав из кармана зажигалку, осторожно вытягивает её вперёд, пока пластик не упирается во что-то посреди пустоты. Из кармана что-то выпадает, но Гилберт пока этого не замечает.

— Я вижу. Отойди.

Обшарив странное препятствие по периметру (руками он разумно решил это не трогать), Эйв приходит к выводу, что оно довольно высокое и имеет правильную геометрическую форму, правда, пока не очень понятно, какую. Высоты человеческого роста не хватает, чтобы определить масштабы этого... предмета. Эйв аккуратно стучит по нему зажигалкой, но по звуку сложно определить материал и есть ли там что-то внутри. Да и как может там что-то быть? Гилберт пожимает плечами и решает, что это какое-то охуенно чистое стекло, не более того. На улице, посреди дороги, без очевидного предназначения, но — стекло. Лучше не трогать. Это вполне может быть научная разработка.

На предложение освободить пацана Эйв одаривает его скептическим взглядом.

— Да, лучше бы нам свалить с открытого пространства. Что за...

Он замечает какую-то бумажку под ногами и поднимает её. Это оказывается несколько раз сложенный лист, деформированный будто бы от влаги. Проводя пальцем по обтрепавшемуся краю, Гилберт вдруг вспоминает тот день, когда Джо впервые завалился в участок, и их короткий разговор на парковке. Эйв совершенно забыл про чёртово заявление.

Он убирает документ обратно в карман и поднимается на ноги. Нужно было двигаться дальше.

Арчер не прекращает болтать ни на секунду. Если бы Эйв за неделю сказал словами через рот хотя бы половину того, что услышал от пацана только за сегодняшнее утро, у него бы, наверное, сел голос. От обилия информации — полезной и, по большей части, не очень — начинает болеть голова. Больше всего на свете Гилберт сейчас хотел бы добраться до своей машины, доехать до кофейной лавки неподалёку от участка и взять себе самый большой и самый крепкий латте с двойной порцией сиропа. И на час-другой забыть об Арчере и его проблемах. И, может быть, незаметно долить в стакан немного дешёвого кубинского рома, припрятанного в ящике рабочего стола.

— Не твоё собачье дело, Арчер, — огрызается детектив, нервно озираясь по сторонам. Необходимость постоянно держать ухо востро заставляет его психовать, как и вся сложившаяся ситуация в принципе. Твою мать, они же не школьники, забравшиеся на стройку. Дело не обойдётся нагоняем от мамы с папой. — Это конфиденциальная информация. Всё, что происходит между мной и твоей сестрой, остаётся между нами. — Странно было осознавать, что их обоих можно было называть «Джо». Оставалось решить, кому из них Эйв симпатизировал больше. Подсказка: никому. — Это в твоих же интересах. Ну, формально — в интересах Кевина. Понимаешь, — решает объяснить Эйв, — сейчас вы оба проходите в деле исключительно как свидетели, но у меня есть все основания подозревать вас обоих в любой хуйне, связанной с его исчезновением. Особенно учитывая, что отношения у вас какие-то натянутые. Вы точно родственники? У неё такой взгляд, как будто... не знаю, она хочет тебя сожрать.

Он вдруг резко останавливается, словно налетев на невидимый столб. Джо по инерции дёргается назад, но Эйв этого даже не чувствует. Моргнув пару раз, он лезет в карман и снова достаёт на свет сложенный листок. От мысли, что, кажется, он его случайно постирал вместе с джинсами, губы непроизвольно растягиваются в ухмылке. Разворачивая бумагу слой за слоем, Эйв говорит:

— Слушай.

Неожиданно для самого себя порывисто вздыхает и говорит:

— Твоё последнее заявление... Кто его принял?

Выпрямляет многострадальный лист, лихорадочно ищет глазами графу с фамилией ответственного сотрудника и говорит:

— То есть, до меня. Кто тебе его вернул?

Напротив корявой подписи напечатано чёрным по белому: «Ч. Горски».

Отредактировано Ave Gilbert (2021-03-18 20:48:51)

Подпись автора

— Своему чутью.

Супер, теперь его пытаются втянуть в семейные склоки. Эйв просто подавится со смеху, если окажется, что за всем этим спектаклем стоит Джо или — ха-ха — Джо, потому что одному из детей отец встал костью поперёк горла. Пожалуй, ещё больше, чем штамповать штрафы за неправильную парковку, Эйвери ненавидит только семейные разборки. К сожалению, с ними ему тоже приходится сталкиваться довольно часто, но ещё ни в одной из них не фигурировала загадочная лаборатория. Вот и жалуйся после этого на скуку.

Вышагивая таким странным тандемом по какой-то технической дороге в совершенно неутешительном отдалении от города, Эйв чувствует, как изнутри прорывается истеричный смешок. Сейчас идея пристегнуть Арчера к себе кажется непростительно глупой, и как же хорошо, господи, Эйв благодарит всех богов и волю случая за то, что тут поблизости нет и, скорее всего, не предвидится ни одного его знакомого или коллеги, чтобы они издевались над ним вечно, до скончания его дней. Этот день вошёл бы в анналы истории полиции Ок-Ридж.

От рассказа о матери Эйву становится паршиво на душе. Он и так всё это знал — пусть в более общих чертах. А теперь Джо рассказывает ему историю своей жизни с таким лицом, что хочется то ли ударить, то ли потрепать по голове. Эйвери умеет шутить по-чёрному над чем угодно, начиная от грязного белья и заканчивая инвалидами, но о родителях — не мог никогда. Слишком трагичная у него самого история. Гилберт до сих пор ждёт того часа, когда не в меру любопытный Джо сунет свой не в меру любопытный нос в его тёмное прошлое. Эйв сейчас понимает, что пацан слишком молод, чтобы помнить эту историю из новостей, но это не значит, что он вообще ничего не слышал. У него ведь есть гугл.

От звука знакомой фамилии Эйв дёргается и ощущает необъяснимую слабость в коленях. У него натурально ноги подгибаются от осознания, что он всё-таки не сходит с ума. Сидни сложно было назвать его подругой, но из всех копов в этом чёртовом городке она и, пожалуй, Оуэн (в чём Эйвери никогда не признается вслух) казались... понимающими. Они словно были на одной волне. Кроме того, Сидни иногда таскала в офис экстра-порцию выпечки или кофе с собой специально для «самого угрюмого копа столетия». Эйв ценил это.

На мгновение он кладёт руку на плечо Арчеру, чтобы... почувствовать хоть какую-нибудь опору? Напомнить себе, что всё это реально, что он не спит? Отвлечься и удержать рвущиеся изнутри противоречивые чувства? В этом городке ходят безумные разговорчики, и Эйв привык считать их плодом воображения коллективного бессознательного, это ведь вполне себе психологический феномен. Но он никак не был готов к тому, что в какой-то момент и сам начнёт сомневаться. И уж тем более не думал, что ему станет страшно.

Он старается незаметно выровнять дыхание и зачем-то говорит:

— Спасибо, кид.

Затем мотает головой, приходя в себя, и склоняется ближе к Джо, чтобы заглянуть в заявление.

— Слушай, имена не выбирают. Мне кажется, если бы я взял его фамилию, а он — мою, то я бы аннигилировался от стыда, а он наконец зажил бы полной жизнью. Да и вообще, нормальная фамилия! Не гони на моего кореша!

Эйвери Горски. Нет, этот мир не готов к подобному.

Он благополучно переживает очередную сцену, на удивление удержав язвительные комментарии на кончике языка, видимо, предчувствуя, что парню просто надо выплеснуть порцию говна.

Да, Арчер, именно этим я и занимаюсь в свободное время на работе — переставляю местами фамилии и гериатрически хохочу с выражения полного непонимания на лицах несчастных граждан. Это же так весело. Веселее только судоку с диагоналями.

— Ладно, ладно, я не твой психиатр, избавь меня от своего нытья. Пошли отсюда.

Эйвери подталкивает пацана вперёд, и они наконец двигаются с места. Заявление отправляется обратно в карман, и что-то ему подсказывает, что оно так никогда и не доберётся до папки с делом Кевина. Да и кому нужны лишние десять строк, слово в слово повторяющие с полдюжины точно таких же заявлений, поступивших в участок за последний год? Эйв не выбрасывает его здесь же лишь по двум причинам: во-первых, чтобы ничем не выдать себя корпоратом, во-вторых — ему всё же хочется разгадать загадку с Уотсон. Он был уверен, он знал, что она приняла эту бумажку от Арчера. Что-то тут не сходится.

— В церковь? — недоверчиво тянет детектив. — Тебе помолиться приспичило? Спешу разочаровать: бога нет. Ему стало стрёмно, и он самоустранился.

Чем больше он слушает Арчера, тем выразительнее изгибаются его брови, придавая лицу насмешливое выражение. Эйв не был уверен, что ради относительно полезного ресурса, который можно было использовать для поимки Моралеса, готов добровольно посодействовать краже неназванных предметов с частной территории, от которой он в принципе обязан был держать местных жителей подальше. И его буквально пробило на ха-ха, когда Джо принялся сыпать угрозами.

— Детка, — выдавливает он сквозь едва сдерживаемые приступы смеха, — я могу вырубить тебя одной левой, закинуть на плечо и сделать с тобой что угодно, начиная от передачи корпоратам и заканчивая тюремным сроком за проникновение. Ты уверен, что находишься в том положении, чтобы ставить мне условия? Я бы сто раз подумал, прежде чем переходить на «вась-вась» с копом.

Но что-то в поведении Джо заставляет его задуматься. Всю дорогу до лаборатории и на протяжении всего пути по её территории Эйв сомневался, и он терпеть не может вот такие дела, к которым постепенно становишься неравнодушным. Полиция призвана расследовать все преступления беспристрастно и только с точки зрения закона, и вот где Эйв теперь — гуляет под ручку с Джо Арчером просто потому, что тому неймётся в ожидании результатов расследования. И каким-то образом Гилберт обнаруживает себя не способным отказать.

На пороге крошечной церквушки, словно сошедшей с постера фильма ужасов, он сгребает Джо за ворот футболки и прижимает к стене:

— Я делаю это только затем, чтобы ты угомонился и оказал содействие в моих исключительно волонтёрских попытках поймать Аморалеса на горяченьком. Выкинешь какую-нибудь глупость — сядешь на пятнадцать суток. Будешь заёбывать меня бессмысленными вопросами — сядешь на пятнадцать суток. Отойдёшь хотя бы на ОДИН шаг за пределы моего поля зрения — сядешь на пятнадцать суток и я доложу о краже корпоратам. В данной конкретной ситуации настоятельно советую тебе меня слушаться. Дай руку.

Он поднимает их скованные запястья повыше и, нащупав в кармане тоненький ключ, вскрывает замок, наконец освобождая себя от нежеланного физического контакта. В такой близости к Арчеру становится сложно думать и принимать взвешенные решения. Он перетягивает на себя слишком много внимания. Эйва начало напрягать периодически обнаруживать свой взгляд на его движущихся во время разговора губах — тонких, подвижных и слегка обветренных. Кажется, настала пора поискать себе кого-нибудь на ночь.

Детектив медленно толкает дверь плечом, стараясь избежать скрипа. Рука сама собой ложится на рукоять пистолета в кобуре на поясе, и парни потихоньку, по сантиметру продвигаются внутрь. Едва оказавшись в хорошо освещённом стерильно-белом помещении, Эйв выбрасывает руку в сторону, останавливая Джо. Лишь обшарив стены и потолок на предмет камер и не обнаружив таковых, он пропускает пацана вперёд. Наверное, видеонаблюдение здесь считается оскорбительным для бога.

— Туда и обратно, Арчер.

Предоставив пацану временную свободу передвижения, сам Эйв ползёт по стеночке к ближайшему окну и осторожно выглядывает, осматривая местность с другой стороны здания. В нескольких сотнях метров виднеются крошечные фигурки патрульных, но с такого угла и расстояния их с Джо было бы заметить просто невозможно. Эйв наконец обращает всё внимание на внутреннее убранство крайне скромной церкви. Глаз ни за что конкретно не цепляется, поэтому детектив переводит взгляд на спину Джо, что-то напряжённо высматривающего под стеклом небольшой витрины.

Со стороны он выглядит куда моложе своих лет. Болтается в своих толстовках, как в бездонных мешках, а стоит только сжать угловатые плечи в ладонях — появляется ощущение, что держишь в руках песчаную фигурку. Эйву ничего толком не остаётся думать, пока он сидит на скамейке в ожидании, когда этот идиот наиграется в сталкера, и детектив закуривает, продолжая задаваться вопросом, какого чёрта до сих пор отирается рядом с этим homo catastrophes. Может быть, Эйв таскается за ним потому, что Джо слишком напоминает ему младшего брата. Теодор тоже всегда пытался прыгнуть выше головы. Ему было пять, когда он накинулся со спины на отца, в очередной раз решившего помахать кулаками. Эйвери был вынужден защищать его от целого мира, пока мать забывала, как зовут их обоих, а старший брат сутками пропадал на работе. Эйву категорически не нравилась мысль, что Джо пытается выстоять против всех испытаний в одиночку. И в этом есть доля вины самого Гилберта и всей этой равнодушной правоохранительной системы.

Эйв насилу отворачивается от него, и тут в глаза бросается кривое облако на уровне колен. Присмотревшись, детектив умом понимает, что это дым его собственной сигареты, но уж больно странно он стелется по полу. Словно необъяснимая сила в определённом участке пространства резко притягивает к себе его частицы.

Он зовёт пацана:

— Джо?

Но тот, кажется, слишком погружен в изучение всякого бесполезного барахла, так что Эйв поднимается на ноги и, ни о чём особо не думая, подходит к загадочному участку ближе. Носки ботинок чуть-чуть не достают до границы скопившегося над самыми половицами дыма. Возможно, в лаборатории и впрямь что-то неладно с законами физики. Но этому должно быть разумное объяснение, ведь должно быть? Неспроста эти ребята гордо именуются научно-исследовательским центром. Не бывает на земле необъяснимых чудес, ну правда, иначе бог прислушался бы хоть к одной молитве.

Детектив медленно протягивает руку, словно пытаясь коснуться облачных завихрений, оседающих к земле, и вдруг чувствует, как необъяснимая сила тянет его чуть дальше вперёд, а потом — с размаху дёргает вниз. Охнув, Эйв ударяется коленями о половицы и инстинктивно упирается в пол ладонью, силясь выдержать нестерпимое давление на спину. Ему кажется, его сейчас буквально вдавит в пол, протащит насквозь, между половицами, и размажет тонким слоем по земле, как арахисовое масло по бутерброду. Мгновенно налившиеся свинцом руки и ноги перестают слушаться.

— Дерьмо...

Сигарета выскальзывает из рук, и Эйв отстранённо замечает, как её сплющило в тонюсенькую бумажечку с вылезшим с одного края табаком. В ушах начинает шуметь, словно глубоко под водой. Гилберт чувствует себя, как в кошмарном сне — парализованным, не способным отскочить, убежать, предпринять хоть что-то... Чудовищно саднящие глаза закатываются, и детектив перестаёт видеть мир перед собой, практически уверенный, что вот так нелепо всё и закончится.

Мда, Джо. Не миновать тебе пятнадцати суток.

Подпись автора

От неожиданного удара по лицу Эйв вдыхает полной грудью, словно вынырнув из глубокого омута. Кислород распирает стенки лёгких изнутри так сильно, что, кажется, можно почувствовать масштаб каждой его молекулы и каждого атома. Эйв на мгновение слепнет от чистого света, жидким золотом пробивающегося сквозь пыльные окна церкви. Ему кажется, он умер. Ему кажется, он родился во второй раз.

— У твоей несчастной башки, — сипло бормочет Гилберт, не узнавая свой голос, и медленно поднимает руку, пальцами касаясь торчащего уха Арчера и свежей ссадинки на виске, — сексуальное влечение к острым углам или что?

Эта короткая насмешка выжимает из Эйва все соки, и он со стуком откидывает затылок обратно на пол, закрывая глаза и мечтая провалиться обратно в сон. Состояние у него какое-то полупьяное. Он не чувствует собственного тела. Это словно зависнуть между поверхностью и дном посреди озера, у которого нет ни текстуры, ни температуры. Это как зависнуть в космосе. Умом он понимает, что Арчер распластался по нему, как по мягкому матрацу, но всё, что он ощущает — отдалённое покалывание в кончиках пальцев, скорее напоминающее отголосок давно забытого чувства.

— Дерьмо... Что это было? Ты в норме?

Он предпринимает попытку подтянуть колени и спихнуть с себя вроде бы целого и относительно невредимого Арчера, но вся нижняя часть его тела подозрительно не слушается, и Гилберт решает пока не насиловать себя. Вместо этого он не глядя придерживает мальчишку за пояс, чтобы в результате неловких движений детектива тот не встретился ещё с какой-нибудь опасной поверхностью. Сахарный, блядь, мальчик. Эйву, на самом деле, глубоко безразлично его физическое состояние, тут скорее срабатывает привычка. Всё равно что прикрывать выступающие уголки мебели, когда у тебя в доме подрастает малыш.

Блядь, ужасное сравнение.

Под пальцами ощущается тепло, и Эйв принимает это чувство за хороший знак. Кажется, ему просто нужно полежать пару минут. Голова гудит и вибрирует, словно медный гонг. Зато вокруг стоит такая тишина — хоть топор вешай. В городе сложно поймать момент столь же тихий и умиротворённый. В церквях всегда так.

— Знаешь, я ненавижу дайвинг, — совершенно невпопад говорит Гилберт, разминая пальцы и ускоряя возвращение чувствительности. — Мне как-то раз на море чуть ушные перепонки не разорвало.

Что бы с ним сейчас ни произошло — какой-то приступ или воздействие неизвестного излучения, — это было очень похоже на те незабываемые ощущения, что Эйв испытывал под водой и ещё целую неделю после. Может, поэтому у него с тех пор такое болезненное пристрастие к кофе — потому что давление навсегда сбилось. Эта жизнь на него давит.

Наконец вспомнив о рамках приличия и о способности к критическому мышлению, Эйв хмурится, бросает весьма красноречивый взгляд на их странную позу и, недолго думая, грубо сбрасывает Арчера с себя. Колени всё ещё плохо гнутся, будто атрофированные от долгого отсутствия нагрузок, и детектив подтягивается на руках, подползает к скамейке и буквально затаскивает себя на неё. Голова кружится, как на американских горках. Наверное, как-то так ощущается старость. В этот момент Эйв пообещал себе не пытаться до неё дожить.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — стонет он, откидываясь на спинку и проводя ладонями по лицу. Под кожей ощущается влага — это холодный пот стекает по лбу и вискам. В глаза как будто песка насыпали. — Слушай, чё у тебя там в рюкзаке было, говоришь? Кофе? Энергетики? Гони сюда.

Получив бутылку чего-то неопределённого, Эйв лихорадочно откручивает крышку и глотает сладкую жидкость, не разбирая вкуса. Ему можно было хоть кошачью мочу в этот момент сунуть под нос — так и не понял бы разницы. Но горло наконец перестаёт склеиваться от сухости, а мысли больше не обращаются к навязчивой идее экстренного самоубийства из пистолета. Гилберт несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, а затем раскладывает руки на спинке скамьи и опускает голову, прислушиваясь к ощущениям. Пять минут назад было хуже, но ему всё ещё паршиво. Эйв не уверен, что сможет идти дальше.

— Блядь, Джо. Я тебя ненавижу. Искренне, от всей души ненавижу. Тебя, и папашу твоего, и Аморалеса, и эту сраную корпорацию. Богом клянусь, прямо в этой церкви перед богом клянусь, ты у меня света белого не увидишь ближайшие две недели. И я выпишу тебе запрет приближаться к этой территории ближе, чем на пять миль. Или десять. Вообще в эту сторону не сможешь ездить. И возьму самоотвод, пошло оно всё на хрен, пусть Бартон заморачивается. Господи блядский Иисусе, я, конечно, знал, что ты попытаешься свести меня в могилу, но не так же скоро...

И так далее, и в том же духе.

Подпись автора

Перспектива на веки вечные избавиться от словесного поноса Джо, готового, кажется, круглосуточно виться вокруг конкретно избранного им копа, кажется Эйву настолько привлекательной и нереальной, что он и сам замолкает, предаваясь мечтаниям о спокойных деньках. Пока его тело постепенно вспоминает, каково это — быть живым и ощущать что-то, мозг переваривает эти чудесные картинки, в которых нет ни Джо, ни его претензий, за которые Эйв регулярно получает по шапке от шефа, ни этих бессмысленных попыток удержать его в безопасности — а если получится и дело скинуть, то не будет больше и навязчивых мыслей о деле перед сном. Гилберт сам не заметил, как взял за привычку по вечерам прогонять в голове все имеющиеся факты, укладывать их внутри один за другим, словно по полочкам, чтобы проснуться утром и окинуть получившуюся композицию взглядом. Эйвери не заметил, как это дело отбросило его на десять лет назад, когда ему ещё казалось, что он будет разгадывать загадки столетия и спасать прекрасных дев от жутких маньяков, а вовсе не читать нотации малолетним воришкам в супермаркете и переводить бабулек через дорогу. Эйв этого не заметил — и старается игнорировать и теперь, — что это дело постепенно возвращает ему вкус к профессии, затмевая собой прочие недостатки.

Когда Арчер любезно подставляет ему своё плечо, Эйв не находит сил спорить. Ему, если честно, просто поскорее хочется убраться с этой территории и забыть всё сегодняшнее утро, как кошмарный сон. Возможно, для Джо всё это — не более чем игра, развлечение, может, лёгкий способ быстрого заработка. В конце концов, что его отличает от тех же магазинных воришек? Неуёмная тяга к приключениям, любовь к азарту? Или это всё его отчаяние, достигшее той степени, что толкает людей на опрометчивые поступки? Это будет не первый раз, когда Гилберт швырнёт за решётку взломщика, рискнувшего прорваться в лабораторию. Но это впервые, когда ему интересно.

Поначалу он едва волочит за собой ноги, против воли опираясь о плечо Джо и внутренне удивляясь его устойчивости. Кто бы мог подумать, что в этой худощавей фигуре скрывается столько силы? Гилберт, прямо скажем, не осиновый лист, а Джо ничего — пока не жалуется. Чувствительность постепенно возвращается, и Эйв всё ярче ощущает каждый изгиб тонкого, жилистого тела. Жар, исходящий от слегка смуглой кожи, нагревающейся под поднимающимся солнцем. Дрожь в напряжённом предплечье, крепко удерживающем детектива за пояс. Судорожно вырывающееся из чужого горла дыхание, щекочущее шею. Перекатывающиеся под пальцами косточки маленького, легко умещающегося в ладони плеча. Эйв ловит себя на мысли, которая приводит его в полное смятение: ему всё это даже нравится.

— Так, ладно, хватит.

Гилберт выныривает из-под горячей руки и отходит на пару шагов в сторону, прислушиваясь к ощущениям. От кончиков пальцев на ногах и до пояса курсируют пульсирующие волны словно бы из тысяч иголок, в каждый момент времени выпускающих разряды электрического тока. Кроме этого — и слабости в коленках, какая бывает, скажем, после сильного оргазма, — Эйв чувствует себя в полном порядке. Разумеется, наилучшим решением было бы сейчас прилечь на любую комфортную поверхность и отрубиться на несколько часов, но такой возможности не предоставлялось, а позволить Арчеру тащить его на себе всю дорогу до выхода детектив не мог. Это если они вообще когда-нибудь выберутся из этой Нарнии.

— Судя по карте твоего мексикоса, в эту сторону получится покороче, — он бросает взгляд в сторону довольно широкого здания, которое и впрямь проще было пройти насквозь, чем обогнуть.

Детектив делает несколько шагов самостоятельно и приходит к выводу, что сможет двигаться дальше без помощи, если только не придётся от кого-нибудь — или чего-нибудь — убегать. В последнем случае останется только в лучших традициях кино просить Арчера бросить его здесь на растерзание корпоратам. В какое бы благородство ни приспичило играть им обоим, попадись они охране — ни одному не избежать плачевных последствий.

По пути к нужному зданию Эйв стаскивает с себя куртку и вяжет на поясе, оставаясь в одной чёрной водолазке, плотно прилегающей к разгорячённому телу. Солнце ещё не в зените, но уже ощутимо припекает. Эйв всё же надеется разобраться с делами Джо побыстрее, пока не стало во всех смыслах слишком жарко. Глядя на вырастающие перед глазами гротескные коричневые стены, он всё отчётливее ощущает в них что-то неправильное. Нечто необъяснимое заставляет мурашки противно ползать по телу, словно сигналя: беги, беги, беги! У Эйва возникает дурное предчувствие.

Он на мгновение оборачивается к Джо с плохо скрываемым сомнением в глазах, но почему-то передумывает. Может, слабоумие заразительно.

Внутрь они попадают без приключений. Конференц-центр оказывается ещё и специально отведённым для посетителей красивым двухэтажным сооружением. Внутреннее убранство в стиле модерн выглядит слегка потрёпанным временем и катастрофой, но былое величие угадывается в уцелевших окнах в пол, подвесных кольцевых люстрах и дорогой мебели, пусть и разбросанной по помещению несколько хаотично. В воздухе поднимается пыль, мягко подсвечиваемая солнечными лучами. Рука Эйва тянется к пистолету, словно намагниченная, а сердцебиение, и без того значительно ускорившее свой темп ещё на выходе из церкви, заходится в совсем бешеном ритме. Эйвери почти на животных инстинктах чует неладное.

— Джо.

Обернувшись, он находит пацана взглядом и тянет на себя за рукав, отвлекая от любования окружающей обстановкой.

— Мы не на экскурсии. Идём на выход, не останавливаясь.

Они продвигаются вглубь первого этажа, и Эйв напряжённо шарит взглядом по стенам с местами облупившейся краской в поисках сквозного выхода или хотя бы плана эвакуации, чтобы лучше представлять себе архитектуру здания. Коридоры уводят их куда-то вправо, и Эйв старается запоминать каждый поворот, чтобы не потерять ориентир в противоположную входу сторону. На секунду ему слышится тихий шорох словно бы через стенку, но он опрометчиво принимает этот звук за игру воображения. Так они двигаются ещё какое-то время, пока Гилберт вдруг не останавливается, грузно привалившись плечом к стене. Колени подрагивали, будто случившееся с ним в церкви разом выкачало из мышц весь ресурс и оставило только дряблую оболочку. Эйву всегда было трудно показывать слабость, поэтому, опираясь локтём о стену, он делает вид, что пытается что-то рассмотреть на полу, в то время как все его силы уходят на то, чтобы выровнять дыхание и заставить ноги перестать дрожать. Усиливающаяся головная боль нисколько не облегчает ему задачу. Начинало казаться, что эти коридоры никуда не ведут и просто тянутся бесконечно, засасывая в себя, поглощая, переваривая и лишая шанса выбраться.

Звук повторяется, на этот раз сопровождаемый каким-то глухим стуком, и Гилберт резко вскидывает голову.

Подпись автора

От громких звуков Эйвери непроизвольно вздрагивает. Джо хлопает дверьми, словно у себя дома — а Эйв ни на секунду не сомневается, что дома у этого парня всегда шумно. Перед глазами сама собой возникает картинка небольшой квартиры, заваленной всяким хламом и пустыми коробками из-под пиццы. Комнаты обязательно залиты солнечным светом, пробивающимся из-за неплотно прикрытых штор, и пахнет... Апельсинами? Гилберт понятия не имеет, откуда эта мысль берётся в его голове. Наверное, пацан просто ассоциируется у него с чем-то весёлым, легкомысленным и оранжевым. Как апельсины. Интересно, как сложились бы их отношения, если бы они просто случайно заговорили друг с другом в баре, без всех этих расследований и жалоб? Эйв верит, что никак бы и не сложились: его скучный полицейский мир был несоизмеримо далёк от зыбкого мира ещё очень и очень молодого Джо, кажется, так и не нашедшего ещё своё призвание в жизни.

Он позволяет Арчеру взять инициативу исследования локации на себя и просто плетётся следом, периодически незаметно придерживаясь за стену. Подозрительный звук повторяется, и его громкость постепенно нарастает. Эйву кажется, будто кто-то следует за ними по ту сторону стены, но тогда этот человек (если это человек) по идее должен проходить насквозь через все комнаты. Поэтому мозг подкидывает более рациональное объяснение: велика вероятность, что это не более чем огромная, жирная крыса ползает по вентиляции в поисках еды или желая отпугнуть нарушителей её спокойствия. Эйву нравится эта мысль, и он заметно успокаивается.

Вообще говоря, Эйв не уверен, что имеет достаточно оснований доставать оружие. Он должен однозначно определить, что ему угрожает опасность, что в поле зрения присутствует вооружённый преступник, демонстрирующий явное намерение причинить вред окружающим или самому себе. Но Эйв никогда прежде не сталкивался со сложно объяснимыми явлениями на территории загадочной лаборатории, поэтому прощает себе несколько... вольную трактовку своих полномочий.

Он даже не успевает проследить за взглядом Джо, прежде чем его буквально сгребают за плечи и опять куда-то тащат. Самое мерзкое в этой ситуации то, что Эйв находится в полностью трезвом уме и ещё вполне способен оценивать ситуацию здраво, а Джо, видимо, воспринимает его сейчас как физического и психического инвалида. Или, по крайней мере, не доверяет его инстинктам. Это злит.

Впрочем, крысы не бывают настолько жирными, чтобы производить такой шум, если только это не нью-йоркские крысы из подземки. По слухам, те достигают размеров овчарки и могут сожрать заживо. В своё время Эйв прочитал слишком много сомнительной литературы о секретных тоннелях под Нью-Йорком, проложенных контрабандистами.

Уже начиная поддаваться чужой панике, он позволяет втянуть себя в какое-то помещение и тут же оказывается буквально нос к носу с Арчером. Эйв понимает это исключительно по обжигающему щёку дыханию; вокруг темно, хоть глаз выколи. Пахнет застарелой пылью и немножко — химикатами. Кроме их сбившегося дыхание становится так тихо, что, кажется, можно было услышать своё и чужое сердцебиение. Арчер матерится, и Эйв, почти не думая, поднимает руку и прижимает ладонь к его рту. Вторая рука с зажатым в ней пистолетом ложится на чужое плечо — Эйву нужна точка опоры. Он опускает взгляд и следит за тем, как двигаются тени по ту сторону двери. Кажется, они всё же здесь не одни. Очень хочется верить, что это всего лишь ещё один любопытный нарушитель, попавший на территорию через ту же исчезающую яму под забором. Повезёт, если он просто пройдёт мимо и займётся своими тёмными делишками. И будет чуть сложнее, если это окажется охранник. Эйв силится придумать какое-нибудь оправдание их с Джо присутствию в этом здании, но в такой обстановке ни одна мысль не формируется до конца.

Арчера начинает трясти, и из головы улетучиваются вообще все мысли. Эйв, кажется, мог ощутить его страх каждой клеточкой плотно прижатого к нему тела. Когда шум за спиной постепенно начинает удаляться в сторону, он всё ещё держит ладонь прижатой к лицу Джо и чувствует, как тот резко выдыхает. Кожа становится влажной, и Эйв, странно поёжившись, опускает руку.

— Дерьмо, — шепчет он одними губами.

Детектив приваливается спиной к двери и проводит руками по лицу, стирая капли холодного пота. Глубоко вдыхает и выдыхает — вдох на четыре, выдох на четыре, как у военных. Убирает пистолет обратно в кобуру — всё равно тут для выстрела не развернёшься, да и стрелять, к счастью, не в кого и незачем. Эйвери — среднестатистический коп чуть за тридцать; за всю жизнь он не всадил ни одной пули ни в одного преступника. Будет здорово, если и не придётся.

Пацан начинает копошиться, задевая его локтями; что-то позади него гремит, падает под ноги, отбивает Гилберту палец через тонкие ботинки и скатывается куда-то в сторону. Запах химикатов усиливается. Эйв шипит и пытается нашарить какую-нибудь часть тела Джо в пространстве, но тот сам его находит, цепляясь за рукав, и Эйв застывает. В полумраке виднеется только едва заметный блеск его глаз. Чужое дыхание становится сорванным, неравномерным, будто после спонтанной пробежки, и горячими порывами щекочет ему шею.

На мгновение Эйв теряется, впадает в ступор и стоит истуканом, лихорадочно размышляя. А что, если Арчер болен и у него какой-то приступ? Вдруг это астма? Эйв не может вспомнить никакой информации о его болезнях в личном деле, да и вообще, всё его внимание было приковано к делу Кевина, а не его нерадивого сыночка. Но потом Гилберт вспоминает все те случаи, когда его мать точно так же начинала задыхаться посреди кухни, выронив половник, и как Алан аккуратно брал её лицо в ладони и дышал с ней.

Следуя за этим нечётким воспоминанием, Эйв резко вскидывает руку, цепляется за тонкую влажную ткань на плече Джо и мягко кладёт ладонь ему на шею. Сжимает пальцами за загривок, массирует, привлекая внимание. Затем, вопреки тесноте, делает крошечный шаг ближе, бёдрами чувствуя прикосновение чужих бёдер, грудью — тяжело вздымающуюся грудь Арчера, ладонью — пульсацию артерий под горячей кожей. Вторую руку он чуть выворачивает, чтобы сжать его за запястье. Собственное сердце будто спотыкается.

— Закрой глаза.

Он ещё несколько раз это повторяет, добиваясь внимания Джо, и продолжает:

— Сконцентрируйся на дыхании. Сделай вдох, досчитай до четырёх, потом выдох — снова счёт до четырёх — вдох — и так далее. Ты меня понимаешь?

Пытаясь вложить эту простую инструкцию в голову Арчера, Гилберт чувствует, что тычется в глухую стену из паники и непонимания. К такому его жизнь не готовила. Алан всегда справлялся с матерью так легко, словно между ними существовала секретная связь и стоило им только коснуться друг друга, как весь прочий мир переставал существовать. Эйвери не мог понять, как после такого брат смог бросить её одну в Ок-Ридже. Как у него хватило совести променять семью на наркотики.

Успокоить паникующего, оказывается, не так-то просто.

— Джо. Послушай меня. Эй, блядь, — он чуть перемещает руку, цепко хватаясь пальцами за чужой подбородок. — Он ушёл. Здесь только мы с тобой. Я могу тебя защитить. Мы уже почти выбрались, до забора метров двести.

Подняв его запястье чуть выше, Эйв кладёт чужую ладонь себе на грудь, не заботясь о том, что Джо может почувствовать его предательски колотящееся сердце, и шепчет:

— Давай со мной. Это несложно. Вдох, — он медленно вдыхает, самую малость срываясь, и считает в уме до четырёх, — выдох.

Вдох-выдох, Джо. Столько раз, сколько потребуется. Эйв крепко удерживает ладонь Джо на своей груди, не позволяя отстраниться до тех пор, пока его дыхание наконец не выравнивается.

Подпись автора

Чужие губы мажут по коже, и Эйв чувствует, как всё внутри, включая самообладание, переламывается пополам, перемалывается в пыль и рассыпается сквозь пальцы. Ему правда, очень, очень срочно нужно найти кого-нибудь на ночь, чтобы восполнить потребность в человеческом тепле, иначе он так и будет вздрагивать, как дикий зверь, от каждого прикосновения. А пока он, сдаваясь перед желанием и прекращая думать, позволяет своим рукам почти невесомо провести по уже расслабленной спине Джо, сдержанно выдыхая тому куда-то в висок. Очертить ладонями выступающие лопатки. Ощутить под пальцами каждый позвонок. Джо оказывается очень красивым на ощупь, и это пугает — как и короткая вспышка сожаления, когда он отстраняется. Джо сбегает, задевая детектива плечом, и ему остаётся только стоять перед приоткрытой дверью, щурясь от света и осознавая самое неожиданное, что только могло с ним произойти за последние пару лет: что он вот так просто, случайно и в самом не подходящем для этого месте ощутил влечение к другому человеку. Это всё адреналин. Должен быть адреналин.

Эйв мотает головой и медленно выходит наружу, находя взглядом Джо. Тот стоит у открытого окна с закрытыми глазами, весь облизанный солнечным светом и почти светящийся, и Гилберт застывает, завороженный и нисколько не обрадованный этим фактом. Что-то ему подсказывает, что эта проклятая кладовка, этот отчаянный прыжок в бездну неприятностей, весь этот Арчер ещё какое-то время не будут выходить у него из головы. Он насилу отворачивается, делает вид, что осматривается на предмет всё тех же красных огней, а сам думает: ему это не нужно. Рассеянно проводит ладонью по ёжику волос на затылке и думает: всё это отвлекает. Задумчиво читает табличку «Не курить» и думает: плавали, знаем. Он уже влюблялся в собственное дело. Ничем хорошим это не закончилось.

— Первая здравая мысль, которую я от тебя услышал, — язвит Эйв, внутренне радуясь, что Джо вполне успешно делает вид, что ничего особенного не произошло.

Он молча принимает бутылку и припадает к горлышку, удивлённый вдруг проснувшейся жажде: к моменту, когда он возвращает сосуд владельцу, внутри остаётся меньше половины. Интересно, насколько Джо брезглив. Усмехнувшись этой мысли, он перекидывает колено через подоконник и вскоре оказывается в паре метров над землёй.

— Спасибо, но нет, спасибо. Сомневаюсь, что ты себе что-нибудь не сломаешь.

Прицелившись, Эйв резво спрыгивает и тут же об этом жалеет: ослабевшие и плохо слушающиеся ноги подгибаются, и он против воли припадает на одно колено, придерживаясь за стену рукой. Охренеть, это просто худшая демонстрация силы полицейского, Эйв почти уверен, что отныне и навсегда Джо не сможет воспринимать его всерьёз. Эйв даже сам себя перестал уважать. Ноги его больше не будет на этой проклятой земле.

Почему-то в этот момент становится интересно, имеет ли Уотсон ко всему этому какое-то отношение. Он чертовски надеется, что нет.

— Моралес на своей... карте нарисовал, где можно пролезть через забор? Нам нужно будет обогнуть территорию и найти место, где мы в прошлый раз оставили машины. Свою я бросил там же. Я бы, конечно, с удовольствием отпустил тебя топать пешком до дома и никогда больше не имел с тобой дел, но, как ты и сам должен понимать, тебе сейчас прямая дорога со мной в участок.

Он широко ухмыляется и добавляет:

— Ты даже не представляешь, как меня это радует.

Зная, что пацан вот-вот начнёт возмущаться и напоминать о своих делишках с мексиканцами, Эйв лишь отмахивается, ясно давая понять, что не желает сейчас начинать этот разговор. План, который он собирался осуществить на пару с Сидни, всё ещё держался на соплях, и Эйв не был уверен, как именно использовать Арчера в не вполне обоснованной с правовой точки зрения операции против Моралеса. Формально беспочвенную проверку, которую он собирался провести методом закупки, можно было трактовать как нарушение прав человека — во всяком случае, до тех пор, пока Эйв не станет свидетелем непосредственно продажи краденого либо пока кто-нибудь не заявит на Анхеля. Гилберт помнит, что Арчер не хотел в это ввязываться, но приоритеты поменялись, и у него появились свои рычаги давления на пацана. Об этом стоило подумать — но не ранее, чем Эйв запихнёт в рот пару пончиков и зальёт это дело самым крепким кофе в Ок-Ридже.

Они благополучно обходят чёртов лабиринт фавна и оказываются на тротуаре, огибающем небольшой пруд. Эйв присматривается, пытаясь найти там какую-нибудь живность или — он бы не удивился — очертания чьего-нибудь хладного трупа, но сквозь толщу воды виднеется только каменистое дно.

— Знаешь, что? — спрашивает Эйв с лёгкой улыбкой.

Он обходит Джо с другой стороны и по-свойски закидывает руку ему на шею. От этого в груди что-то подскакивает и переворачивается, но Эйв старательно игнорирует свои ощущения.

— Это было весело. Правда.

Он смотрит Джо прямо в глаза, отвлечённо замечая, что они практически одного роста, и стараясь скрыть из голоса и выражения лица всякие нотки сарказма:

— Давно я не страдал такой хуйнёй. Это было тупо, бессмысленно, опасно и совершенно нелегально, и у меня такое чувство, что я в этой адской церкви чуть кони не двинул, но — весело. Разумеется, повторять этот опыт мы с тобой не будем. И думаю, прямо сейчас тебе совсем не помешает немного освежиться.

С этими словами детектив резко наваливается на Арчера всем своим весом, подталкивая к краю, ставит подножку и мстительно толкает прямо в пруд. Однако в последнюю секунду что-то идёт не так: хватка пацана оказывается прямо-таки противоестественно цепкой, и Эйв теряет равновесие вместе с ним.

Следующее, что он чувствует — это как вода заливает уши, рот и нос. Вода вдруг оказывается повсюду, и детектив нелепо в ней барахтается, пока не нащупывает под собой жёсткое дно, царапая ладони о мелкую гальку. Крошечные камешки впиваются в кожу. По спине ползут мурашки. Становится очень свежо. Вынырнув на поверхность, Эйв отплёвывается от воды со странным горьким привкусом и совершенно против воли, неуместно и хрипло начинает хохотать.

Подпись автора

«Тоже».

Глядя на Джо, напоминающего мокрого птенца, Эйв раз за разом прогоняет в голове это слово и окончательно убеждается в том, что пацан просто намеренно нарывается на неприятности. Нормальные люди, как правило, стремятся тюрьмы избежать, но только не Джо, нет: этот парень, по всей видимости, поставил своей целью на ближайшее время находить всё новые способы усложнить жизнь себе и местной полиции.

Взгляду открывается целое представление: в лице Джо мелькает полный спектр человеческих эмоций, начиная с ярости и заканчивая будто бы два сдерживаемой улыбкой. Впрочем, то вполне мог быть оскал или нервный тик. Эйв наблюдает за переменами чужого настроения почти с усмешкой, но тело всё равно реагирует вперёд, готовясь к выпаду противника. Впрочем, то ли разум берёт верх, то ли Арчер слишком устал, но до драки так и не доходит, и Эйв почти жалеет об этом. Парню не помешало бы отвесить оплеуху-другую для профилактики.

— Это я случился? — со смесью насмешки и негодования говорит детектив, стуча зубами. Это от воды или злостного нарушения личного пространства? Не понятно. — Я сидел у себя за столом, жрал пончики, в ус не дул, а ты завалился в наш офис и устроил там театр одного актёра. — Повинуясь неясному порыву, он треплет мальчишку по мокрой голове и добавляет беззлобно: — Не сваливай всю вину на меня. И да, я дал Аморалесу такую кличку, и что? Не устраивает что-то?

Эйв отходит на пару шагов и отворачивается, оглядываясь по сторонам. Улыбка постепенно тает на губах. Глупо было производить столько шума в непосредственной близости от забора. А если их уже засекли? Вдруг у отмеченной на карте точки их уже поджидает оперативная группа? Разве может этот день стать ещё тупее?..

— Что ж, думаю, — бросает он через плечо, — теперь ты знаешь, как я себя чувствую каждый раз, когда ты возникаешь в поле зрения.

Всё ещё не глядя на Джо, он думает: да, именно так это каждый раз и ощущается. Как цунами посреди тихого, безветренного солнечного утра.

Отблеск мобильника в его руках напоминает Эйву о своём собственном, и он спешит выудить пострадавшую технику из кармана. Несколько капель проникло под силиконовый чехол, но влажный дисплей пока ещё показывал время и до сих пор отсутствующий сигнал сети. Эйв уже предвкушал увидеть с дюжину новых сообщений в мессенджере. Он пользовался определённой свободой в участке и мог опаздывать по условно-уважительным причинам типа «поймал сбежавшего щенка и вызванивал хозяина по номеру с ошейника», но время уже перевалило за полдень, и шефу это не понравится. Как и то, что придётся просушивать пистолет, предварительно придумав достойное обоснование его... мокрости.

— Ты прикалываешься? — Гилберт насмешливо хмурит брови, поднимая телефон на уровень глаз. — Мы пробыли тут часа два, ну, три от силы, мне даже на часы смотреть не надо, чтобы сказать, что время полдень или около того. У тебя темпоральный кретинизм? Впрочем, судя по всему, просто кретинизм. А направление я тебе и так могу подсказать.

Но он не подсказывает.

Засунув телефон обратно в карман, Эйв нелепо шагает к краю, чуть не поскальзываясь на камнях, и останавливается перед Джо. Смотрит снизу вверх. Футболка прилипла к коже, подчеркнув рельеф мышц — и где он всё это раньше прятал? С каких пор фрилансеры комплектуются по умолчанию в хорошей форме? Гилберту приходится дважды в неделю тягать штангу и как минимум четырежды бегать вокруг квартала, чтобы не превратиться со временем в Чака и его неизменного спутника — пивного живота. Совершенно не в тему Эйв думает, что Джо наверняка унесёт в тридевятое королевство с одной бутылки даже светлого фильтрованного.

Он парирует без ответной улыбки:

— Только попробуй.

И с трудом вылезает из пруда, проигнорировав протянутую руку. Слишком велик соблазн утянуть Арчера обратно в воду, чтобы неповадно было блистать остроумием.

Выход, отмеченный на расплывшейся от воды и буквально разваливающейся на куски карте, оказывается узкой щелью в заборе, словно бы неумело пробитой переносным буром. Разлом был замаскирован каким-то серым полотном в тон стене. Потянув за край, Эйв придерживает его, дожидаясь, пока Джо проберётся на ту сторону, и лезет вслед за ним, едва проходя в плечах. Оказавшись рядом с пацаном, детектив задумчиво оборачивается на место, через которое только что покинул территорию корпорации, и чувствует странное опустошение. Это всё? Зашёл и вышел? Вот так просто?..

Прикинув, в какую примерно сторону лучше двигаться, чтобы максимально сократить путь до автомобиля и при этом не попасть в поле зрения охраны на КПП, Эйв тянет Арчера за локоть, и вскоре они скрываются в чаще леса. Эйва накрывает лёгким чувством дежавю, разве что в прошлый раз они тут бегали на короткие дистанции под светом луны. Днём лес кажется куда более дружелюбным, хотя и по-прежнему не пригодным для погони за нарушителями. Детектив искренне надеется, что во второй раз Арчер не додумается дать дёру, потому что, во-первых, Гилберт совершенно не в состоянии сейчас за ним угнаться, а во-вторых, пацан ведь пообещал его во всём слушаться, так?

Пока тот плетётся где-то позади, неловко пробираясь сквозь разнообразные кусты, колючки, поваленные деревья и спутанные переплетения торчащих из земли корней, Эйв стягивает промокшую водолазку через голову, выжимает над землёй и закидывает на плечо, надеясь хоть немного просушить. Грязная вода оставляет следы на сиденьях. Эйв в очередной раз задумывается о том, чтобы надавить на шефа и выклянчить служебное авто. Ещё немного, и его вишнёвая старушка чихнёт в последний раз и принципиально откажется скакать по кочкам и ухабам лесистой местности. Она же не джип, в конце концов.

Пару раз он оглядывается, чтобы удостовериться, что Арчер не юркнул куда-нибудь за дерево и был таков, но тот послушно тащится следом, будто на заклание, и вскоре Гилберт перестаёт за ним следить.

— Окей, приятель, — громко говорит он, когда полчаса спустя впереди показывает нос «Шевроле», припрятанная под раскидистым дубом и присыпанная несколькими листочками. — Пора отвечать за свои поступки.

Обойдя Джо сзади, Эйв резко хватает его за шею одной рукой, другой — грубо заламывает плечо и толкает в сторону автомобиля. Затем ощутимо прикладывает виском о капот, прижимая к металлической поверхности, и, склонившись сверху, позволяет себе некоторую вольность:

— Шутки кончились.

За мгновение до того, как отстраниться, он успевает всей кожей ощутить движение вмиг напрягшихся мышц чужой спины, но уже в следующий момент запястья Арчера оказываются вновь скованы наручниками, а сам он — на заднем сиденье машины, в которой Эйв предусмотрительно открутил нахрен ручки стеклоподъёмников. Второй раз на эти грабли он не наступит.

С чувством захлопнув дверь, он обходит авто и, остановившись рядом с дверью своего места, лениво натягивает почти просохшую водолазку на прогретые окончательно поднявшимся солнцем плечи. Это мог бы быть очередной прекрасный, ленивый день в участке. Эйв посмотрел бы ещё несколько отрывков из видеозаписей Кевина, тщетно силясь вникнуть в тонкости его работы. Может, набрался бы смелости позвонить Джей-Джей и спросить насчёт Сидни, если вдруг не окажется, что они никогда не были женаты и вообще «знать такую не знаю». Эйв медлил, потому что слишком боялся услышать ответ на свой вопрос. И незаконные телодвижения Джо не слишком облегчали ему жизнь, и без того постепенно переходящую в состояние хаоса.

С невиданным доселе наслаждением закурив, он садится на водительское и заводит машину, бросив лишь мимолётный взгляд на Джо через зеркало заднего вида. Наверное, нужно было зачитать ему права и перечислить нарушенные статьи, но делать всё это по второму кругу не очень хотелось, да и Гилберт устал. Просто пиздец как устал.

Подпись автора